«Каждому человеку всегда нужно давать шанс исправиться!» - вот главный рабочий принцип судьи Натальи Макарычевой. В органах Наталья Викторовна проработала 12 лет, даже возглавляла отдел по расследованию бандитизма и деятельности организованных преступных сообществ следственного управления при УВД Пензенской области. Потом 3 года была мировым судьей, а затем и судьей Ленинского района. С февраля этого года Наталья Макарычева - председатель Лунинского райсуда.

- В районе дела не легче, чем в Пензе, - утверждает Наталья Викторовна. - Да, там нет масштабных экономических преступлений, финансовых пирамид. Но и убийства, и причинение тяжких телесных повреждений имеют место.

При этом любителей судиться в Лунине точно меньше, чем в Пензе, да и жители в поселке куда вежливее горожан, к суду относятся уважительнее.

- Помните свое первое дело в качестве судьи?

- Такое не забудешь! Это было дело о подделке документов. Я удалилась в совещательную комнату для постановления приговора. При его распечатывании сломался принтер: выдал несколько листов и заглох. В соответствии с требованием закона, во время постановления приговора в совещательной комнате, кроме судьи, никто не должен находиться. Поскольку починить принтер своими силами я не могла, пришлось оставшуюся часть текста дописывать от руки!

Меня потом все удивленно спрашивали: «И что же это вы, Наталья Викторовна, там так долго делали?»

- Судья выбирает, каким процессом заниматься? Или его назначают на то или иное дело?

- В прошлом году в пензенских судах появилась государственная автоматизированная система «Правосудие» - компьютерная база со списком судей. Когда поступает иск, компьютер случайным образом назначает судью. Председатель не имеет к этому отношения.

- Какие самые громкие, масштабные дела вам приходилось расследовать?

- Около 20 лет назад было громкое дело с концертным аферистом по прозвищу Айсберг. Вероятно, многие помнят о его похождениях в Пензе. Мужчина анонсировал в разных городах гастроли российских звезд театра и эстрады, продавал билеты и исчезал с деньгами. В наш город он пообещал привезти Ирину Муравьеву. Естественно, сама актриса была не в курсе этих планов.

Айсберг обладал особым магнетизмом. Например, пока скрывался в Самаре после пензенской аферы, за три дня втерся в доверие к одинокой женщине, да так, что она готова была идти за ним на край света. Пока отбывал срок в Самарской области (около двух лет), эта дама постоянно ездила к нему и привозила передачи…

Колония мошенника не исправила: освободившись, он вернулся в Казахстан и там опять попытался устраивать «гастроли»…

Еще помню дело экономической направленности, которое я расследовала целый год! Это была ОПГ из 13 человек, которые похищали средства с банковских вкладов иностранных граждан. Злоумышленники изготавливали пластиковые карты, покупали в Интернете информацию о расчетных счетах и ПИН-кодах иностранцев, приходили в магазин и расплачивались за покупки чужими деньгами.

Это был 2010 год, тогда «пластик» только входил в обиход, мне пришлось углубленно вникать в тему, изучать банковскую систему. Сложность была в том, что транзакции шли через иностранные банки, - мы связывались с представительствами международных платежных систем, выясняли у них принцип действия, каналы утечки информации и прочие тонкости.

- А какие дела вас по‑настоящему цепляли за душу?

- Вот такой случай часто вспоминаю. Мать ушла из семьи, и мужчина остался один с двумя детьми, причем у дочки был врожденный порок сердца. Девочке сделали несколько операций в научном центре сердечно-­сосудистой хирургии им. А. Н. Бакулева в Москве, но безуспешно. На эти поездки отец целый год откладывал пенсию дочери, признанной инвалидом детства.

Однажды он обратился к руководителю медико­-социальной экспертизы - девочке нужно было продлить инвалидность. Но чиновник… попросил за это денежное вознаграждение! Даже пригрозил, что в противном случае инвалидность с ребенка снимут. Несчастный отец вынужден был принести деньги - еще три пенсии, отложенные на операцию. Разумеется, врача-­циника привлекли к уголовной ответственности…

Очень душещипательным было и еще одно дело в Ленинском районе. 18‑летний парень собирался в армию, перед этим скопил небольшие деньги, купил подержанную машину, мечтал, что отслужит и будет на ней катать свою девушку.

Однажды он с друзьями вышел во двор - отведать пенного напитка. К ним подошли два молодых человека и попросили их угостить. Но так вошли во вкус, что на столе практически ничего не осталось. Вспыхнул конфликт. В ходе перепалки 18‑летний призывник получил от одного из незнакомцев удар в глаз - хлынула кровь.

В скорой диагностировали сотрясение мозга, поэтому наркоз было применять нельзя - все зашивали так! Но спасти глаз не удалось. А протез не держался - была раздроблена еще и подглазничная область. В результате не случилось ни службы, ни любви - девушка парня бросила…

Подсудимый слушал приговор, стоя ко мне спиной, - ни толики уважения или смирения… Получил он несколько лет.

- Согласны ли вы с мнением, что в России выносится ничтожный процент оправдательных приговоров?

- Тут смотря что с чем сравнивать. Посмотрим, например, на нашу и американскую системы правосудия. В США подозреваемого сразу признают виновным. И лишь затем начинается расследование, судья изучает документы и может изменить свое решение. Так что там уголовное дело прекращают суды.

У нас же это могут сделать и на стадии предварительного следствия. И если мы посчитаем, сколько дел прекращено в ходе дознания, то судебных оправдательных приговоров действительно будет очень мало: система устроена так, чтобы направлять в суд лишь те дела, по которым есть доказательства вины.

- Даете ли вы человеку шанс исправиться? Часто ли заменяете реальный срок условным?

- Лишение свободы - самый тяжкий вид наказания. Бывает ситуация, когда подсудимый - единственный кормилец в семье, положительно характеризуется, возместил ущерб, ранее к уголовной ответственности не привлекался. В подобных случаях суд назначает наказание условно, с испытательным сроком, и таких приговоров около 60%. Но, конечно, если осужденный нарушит обязательства, то условный срок будет заменен на реальный.

Недавно я как раз вынесла такой приговор. 35‑летний мужчина еще в 1990‑е нашел патроны и самодельное оружие из двух стреляющих трубок. Это «добро» лежало у него дома. Однажды он вдруг решил испробовать оружие в лесу. Пострелял там, где, как ему казалось, никого не было. Однако на звук прибежали охотники и вызвали полицию.

С одной стороны, подсудимый положительно характеризуется, на учете у психиатра, нарколога не состоит, проживает с пожилой матерью, во всем ей помогает. Назначение наказания в виде ограничения свободы, состоящего в запрете выезда за пределы муниципального образования, было нецелесообразно, поскольку мужчина - инвалид второй группы, проходящий курсы лечения в другом регионе.

С одной стороны, он не злостный преступник, которого нужно изолировать от общества. Но с другой, преступление все‑таки имеет общественную опасность. Я присудила ему лишение свободы, но с условным сроком.

Бывает и наоборот. 19‑летнему парню из Лунина (уже судимому) я вынуждена была заменить наказание в виде обязательных работ на лишение свободы. Не хотела отправлять молодого парня в колонию! Но он умышленно уклонялся от обязательных работ: трудиться нужно было лишь 4 часа в день, но он выполнил только половину нормы.

Я четыре раза откладывала судебное заседание, чтобы он наверстал упущенное. Но парень возможностью не воспользовался - и две недели все‑таки провел в настоящей колонии…

Анастасия Кузнецова

«Молодой ленинец», № 18, 5 мая 2020 г.

Оригинал и другие интересные статьи на сайте издательства «Наш дом»