Билеты на концерт самой востребованной российской певицы закончились за пару недель до приезда Ваенги в Пензу. Причем их стоимость доходила до пяти тысяч!

Исполнительница (кстати, ее настоящая фамилия Хрулева) была простужена и оттого не в самом лучшем настроении. А тут еще настырный папарацци «МЛ» принялся фотографировать артистку у служебного входа в драматический театр.

«Молодой человек, а что, разрешения спросить было нельзя? Надеюсь, вы не из той газетенки, которая любит мои непричесанные фото публиковать и подписывать их, будто Ваенга снова была с похмелья...»

С окончательно испорченным настроением певица почувствовала, что проблема с простуженными голосовыми связками обострилась. Пришлось даже срочно вызывать для Ваенги фониатора.

То, что артистка бережет голос, стало ясно по ее первым песням. Тихие и грустные, они хоть и пронимали публику, но одну из зрительниц с балкона все же заставили крикнуть в паузе между песнями: «Не слышно, громче!»

«Не слышно, как пою или как разговариваю? Я же не виновата, что вам там наверху меня не слышно. И вы не виноваты... Наверное, это погода виновата», - грустно улыбнулась Ваенга.

Но тем не менее следующая композиция оказалась довольно бодрой и громкой. Видно, певица и сама решила, что хватит уже беречь связки, не за это люди такие деньги платили.

А после очередной песни, когда мужчина из зала преподнес ей большой букет и попросил автограф для дочери, Елена ударилась в воспоминания:

«Мама - это, конечно, важно. Но отец в воспитании ребенка играет ничуть не меньшую роль. Сужу по себе. Меня отец будил в шесть утра и заставлял бегать кроссы, несмотря на слезы матери. Он воспитал во мне такой характер, который помог мне пробиться на сцену. Я наполовину мужик в этом смысле, но такая черта характера помогает в жизни добиваться своего».

О том, что в следующем году она вроде бы планирует стать матерью, Ваенга так и не обмолвилась. Зато вытащила из зала на сцену девочку лет пяти и спела для нее песню про Чебурашку. Уже по глазам Елены стало понятно, как артистке не хватает собственной дочки или сына, которым она могла бы дарить свое тепло.

Яков Белкин

«Молодой ленинец», № 45, 8 ноября 2011 г.