Мастерская преподавателя художественного училища Елены Кислицыной напоминает лабораторию химика: баночки-скляночки, реактивы, тюбики с чем-то пахучим...

В «послужном списке» очаровательного реставратора - десятки икон, в том числе из коллекции Пензенской картинной галереи, личного собрания Виктора Батурина, а также из храмов Москвы, Санкт-Петербурга, Новгорода, Тамбова, Архангельска, Пензы.

«Родители у меня были обычными советскими материалистами, и принять крещение я решила только в уже очень сознательном возрасте», - признается Елена.

Когда на шее появился крестик, творить стало проще - пришло вдохновение, почувствовалась легкость в руке.

«Перед работой всегда читаю «Отче наш», и дело спорится, - говорит реставратор. - Специального благословения мне получать не нужно, но, если икону приносит батюшка, он сам мне его дает, и от этого еще теплее на душе».

Священники отдают в заботливые руки Елены храмовые иконы, потемневшие от времени. Несут образа и простые старушки, и коллекционеры.

«Иногда меня просят оценить образ, но я такими вещами не занимаюсь! - улыбается художница. - Единственное, что оцениваю в иконе, - это «масштаб бедствия». Порой разрушения такие серьезные, что стоимость восстановления превышает предполагаемую стоимость самого образа. Но люди и на это идут для сохранения святынь».

Самым главным раритетом, с которым пришлось работать Елене Кислицыной, была ее дипломная работа - лик Андрея Первозванного 1454 года.

«Работала - дышать боялась! - смеется Елена. - Но больше такой старины мне не встречалось. В Пензе редко попадаются иконы старше XVII века.

Сначала поверхность надо очистить, затем снять лак. Попутно я делаю лабораторный анализ грунта, определяю время создания. Иногда даже добираюсь до авторской живописи - тогда вообще сердце замирает: это ж круче машины времени!

Дело в том, что раньше подпорченные иконы просто покрывали лаком и рисовали поверх. Неудивительно, что порой окончательный результат не имел ничего общего с оригиналом. И вот когда я реставрировала ростовую икону апостола Андрея, то добралась до лика святого, который изобразил сам иконописец шесть веков назад!»

Иногда Елена превращается в агента Скалли: надев защитные очки и перчатки, она борется с колониями вредоносных существ. В учебном курсе реставраторов даже есть дисциплины «спецхимия» и «спецбиология» - студенты изучают разные виды жуков, плесени и микроорганизмов, а также средства борьбы с ними.

Увы, молоко за вредность реставраторам не выдают. Хотя профзаболевания у них есть - например, хондроз шейного отдела. Раньше у «врачевателей икон» даже зубы выпадали от допотопных едких растворителей. А с вайт-спиритом и сейчас лучше работать на улице - он вызывает необратимые изменения состава крови.

Несмотря на то что Елена - человек верующий, многие вещи она объясняет с точки зрения ученого: «Говорят, иногда иконы сами собой светлеют или темнеют, люди видят в этом предзнаменования. А я знаю, что для олифы это нормально, это ведь просто вареное льняное масло, которое меняет оттенок в зависимости от ряда факторов».

Агата Богданова

«Молодой ленинец», № 41, 11 октября 2016 г.